Томас и Нора Андерс: большой успех дуэта "Modern Talking" и огромные проблемы личного общения участников дуэта. Обращаем ваше внимание: эта глава была опубликована после согласования текста с Томасом Андерсом. Хоть сингл "You're My Heart, You're My Soul" только в Германии разошелся миллионным тиражом, профессионально сработанного видео так и не сделали. Для нашего второго сингла "You Can Win" звукозаписывающая компания хотела сделать все по правилам, как положено. 30 000 DM веером выложили на стол. Мы ехали на киностудию "Бавария" в Мюнхен.
По сценарию, в нескольких кадрах, я и Томас должны были ехать рядом в "Корвете". Но сразу включилась Нора со словами: "На такой дерьмовине мой Томас не поедет". Машину срочно заменили на черный "Ягуар"-кабриолет. Мы уже хотели начинать, но, теперь Норочка просто вошла в раж:"Они не поедут вместе на машине", - выдала она. Режиссер принял это в шутку: "Да что ты! Не едут вместе в машине? Ну и как же все должно быть?". И Нора серьезно ответила: "Томас и Дитер на машине ехать будут, но не вместе. Если Томас дома, то с ним еду я, а Дитеру здесь делать нечего!". У меня было ощущение, что мне влепили оплеуху, потому что я рассматривал Томаса как своего протеже и даже своего "маленького принца". А тут является Нора и предъявляет свои претензии. С другой стороны, я был зол на Томаса, как можно быть настолько рабом женщины и оставаться пассивным к происходящему. "Ты же не ее Петрушка! Не позволяй "взять себя за задницу", - доканывал я его. Но Томас не способен был на несогласие с Норочкой, он вообще отказывался, чтобы то ни было слушать. История принимала гротескный вид. "Послушай же", - уговаривал Нору режиссер, - "мы не можем снимать видео, в котором в машине рядом с Томасом будешь ты. Тогда нам просто придется свернуть съемки". "А мне это безразлично!" - упрямо твердила Нора. В конце песни, все же в кадре появлялась третья машина, на сей раз Porsche - цвета синий "металлик". Теперь, на переднем водительском месте сидел Томас, а Норушка заползла на заднее сиденье и пряталась там под какой-то старой тряпицей.
Гармоничность кадра в целом была нарушена, но зато Томас теперь мог сниматься. Но, если мы подумали, что самое скверное уже позади, то тут-то мы "на грабли и наступили", потому что Нора выдала следующий трюк, под названием: "О, я падаю без чувств, я умираю!". Мы въехали в подземный гараж отеля "Holiday Inn" на Леопольд-штрассе, естественно - в разных машинах, впереди ехали Томас с Норой, за ними - я со сразу двумя боссами звукозаписывающей фирмы - таким эскортом мы и продвигались. Вот тут, в подземном гараже, все и началось. Норочка воззвала: "Ой, Оооой! У меня темно перед глазами!" - и, упала. Я подошел с шефу звукозаписывающей компании: "Кранты всему теперь, в конце-концов, сходи хоть ты и скажи ей, что пора подниматься!". Никто не шевелился, а я давился собственной яростью: "Эй, нельзя позволить себя так одурачить одной женщине! Это же разыгранная роль!". В сумочке Louis Vuitton Нора всегда носила с собой крохотного, психованного и невротичного йоркширского терьера "Cherry", так вот, пока Норочка возлежала на полу подземного гаража, а Томас склонясь над ней, ревел: "Норочка умирает! Норочка умирает!", она все время приоткрывала один глаз, чтобы оценить воздействие своего спектакля. И тут, взволнованный шумом терьер, выскочил из сумочки, побегал вокруг Норочки и, наконец, нагадил рядом с ее головой.
Если бы меня сегодня спросили, почему Нора вела себя так, я бы ответил следующее: она оставалась девочкой, которая заигралась своими куколками, как в детском садике, однажды ночью заменив для себя Barbie Дитером Боленом и представителями звукозаписывающей компании. Искалеченная внутренне, малышка, которая забавлялась, глядя, что произойдет, если сходить к шефу компании звукозаписи и сказать: "Или мы прямо сейчас получаем белый Роллс-Ройс с зелеными сидениями, 50 000 DM и малиновое мороженное, или мы уходим".
Я страдал, у меня появилась язва желудка, ежедневно я загружал себя целой упаковкой маалоксана. Всякие лекари-самоучки пытались проконсультировать меня в том, что я и сам знал: "Господин Болен, пора "завязывать", стресс уже слишком велик". В 1987 году с "Modern Talking" все было кончено. Каждое утро я плевался кровью. Я не мог больше выносить беготню Норочки, оглушительно бряцавшую браслетами и цепочками, как целое стадо скотины. Ее появление, еще за километр, предварял звон - klong!, она выглядела как женщина кенийского племени массайи, периодически на ней было навешено украшений, стоимостью до 2 млн марок. Подписывая контракт со звукозаписывающей компанией, я был в полной уверенности, что действую от лица "Большого Дитера из "Modern Talking", мнил, чуть ли не крики "масса Болен", лобзанья рук и путь, устланный красной ковровой дорожкой. Но получил крепкий удар ниже пояса. И теперь, я вновь "отловил" Томаса и записал с ним новый альбом. На этот шаг нужно было решиться. Невероятный и незакономерный поступок, который в нашем ремесле случается снова и снова. Один евро завтра, намного важнее вчерашнего миллиарда.
Завтра, те, кому еще интересно, могут прочесть о школьных годах Дитера, когда учитель мог избить его до крови. И как Дитер учился целоваться за 2 DM.
